ПРОФЕССИЯ - ПАРИЖАНИН
Полдень. Жара. На въезде в Бейтар-Элит стоит блокпост. Давид сам
просился на "территории", чтобы практически отстаивать
Израиль в границах, завещанных Танахом1. Вокруг бело-золотая Иудейская
Пустыня.
Чувство постоянной безопасности расхолаживает. Из четырех человек
наряда лишь Давид в бронежилете. Он сидит на втором этаже поста
рядом с пулеметом. Остальные солдаты смотрят на первом этаже телевизор.
Давид горд, что его служба рядом с последней твердыней Бар Кохбы2,
которого рабби Акива3 признал Машиахом. "Разве не легкомыслие,
- думает Давид, - что ребята расслабились? В Бейтаре двадцать пять
тысяч жителей. Сейчас все мужчины с оружием разъехались на работу.
Бейтар - спальный город в пяти километрах от Иерусалима. А разве
не легкомыслие, что такой город стерегут всего двенадцать солдат?
По четыре на каждом въезде и еще четыре ездят по контуру вокруг
Бейтара?"
К шлагбауму подъезжает старенький Сеат-пикап. Один из солдат нехотя
идет к машине, чтобы проверить документы. Пикап сбивает солдата
и въезжает в первый этаж. Взрыв!
Давиду не хочется возвращаться в жизнь. Он будто был отключен. Глаза
не открываются, хоть их никто не держит. Боль в спине. Уши начинают
слышать шум. Мимо развороченного блокпоста проносится джип туристической
фирмы "Римон". Машина врывается внутрь контура! На скобе
уже установлен пулемет. Джип, не петляя, рвется в Бейтар.
"Арафатовцы", - осознает Давид, не замечая своей боли.
Он разворачивает пулемет вослед машине. Особенно не целясь, Давид
давит две кнопки. Пара лент плавно приносит пулемету патроны. Впереди
спаренных стволов сплетаются серпантины смерти. Счастье жителей
Бейтара, что первая очередь прошла сквозь джип. От боли в спине
ноги не держат. Давид снова возвращается во блаженство.
Курс реабилитации. Давид демобилизован. Нарушен позвоночный столб,
повреждена центральная нервная система. Куда ему обращаться?
На призывном участке говорят:
- Демобилизованными занимаемся не мы…
- Что скандалишь?! Убирайся в свою Россию, - говорит иерусалимская
арабка- служащая Бетуах Леуми, - Я, что ли, слала тебя на "территории"?
Нет у Давида ни жилья, ни профессии. Он снова идет в ешиву. Счастье
Давида, что глава ешивы - активист партии "Моледет"4.
Он воспринимает обиду контуженого солдата, как собственную. Через
Рохавама Зееви5 для Давида добиваются пенсии и крупной компенсации.
По совету равва Давид вложил компенсацию в банк с возможностью брать
дивиденды перед Пейсахом и Суккот.6 Затем начинаются сватовства.
При открытой двери сидят Инбар и Давид. Слово "инбар"
означает "янтарь". На девушке темно-зеленое платье до
середины икр, белые гольфы. Давид и Инбар молчат. Вдруг Давиду кажется,
что у девушки косоглазие. Нет. Показалось. Это родинка в белке глаза.
Уши Инбар прикрыты длинными волосами, собранными в хвост на затылке.
Давид не представляет, о чем говорить. Девушка берет инициативу.
- Мое имя - Инбар. У нас в семье четыре брата и еще сестра.
Давид молчит.
- Я тоже хочу шестерых детей и уже придумала им имена…
- У меня профессия - учительница младшего возраста. Ты сможешь все
время учиться в колеле…
Еще одни смотрины. Пнина - жемчужина. Давид снова молчит.
- Мое имя - Пнина. Мои предки написали религиозные книги (следует
перечисление).
- Мне двадцать три. Работаю воспитательницей. Тебе не нужно будет
работать - изучай Тору.
- Я хочу семерых детей и уже придумала им имена…
Ешива уничтожает желание заботиться о себе, затягивает, не заставляет
работать, кормит, еще и старается женить на женщинах, которые будут
содержать. Свободного времени нет от шахарита до маарива1. И все
время есть, что учить: то Мишну, то Гемару2...
Вновь смотрины. Алюма - драгоценность. Девушка сказала все, что
могла. Наступает долгая пауза.
- Алюма! Давай просто встретимся в кафе, - предлагает Давид, - Лучше
поймем друг друга…
- Это не скромно, да и не к чему. Твой равв и мой отец считают,
что все получится, они же не желают нам зла!
- Алюма! Все люди разные!
- Все равно всем нужна семья! Я буду хорошей женой. Ты будешь учить
Тору.
Что-то не по душе Давиду от такой определенности. Но куда уйдешь,
если нет ни жилья, ни профессии? Где жизнь хороша и легкомысленна?
На сбереженные пенсии Давид летит в Париж.
В маленькой синагоге он поведал бородатому раввину о своей контузии
и обидах на Израиль.
- Реби! Помогите остаться в Париже.., - попросит Давид в конце разговора.
- Париж стоит хупы3, - откликнулся бородатый раввин, - Лишь Машиах
и геула4 принесут Израилю освобождение. Мой совет - найди еврейку,
которая выйдет за тебя.
Оказывается, здесь это отлаженный бизнес. За сто долларов Давида
знакомят в синагоге с еврейкой - гражданкой Франции. Она честна
и многословна:
- Не хочется работать, но хочется нормально жить. Делаем хупу. Настоящий
еврейский брак на два года. Ты получаешь вид на жительство и право
на пособие. Мы разводимся. Я еще полгода не выхожу замуж…
Затем полная пятидесятилетняя Геула5 назовет свою цену…
Это нелегкий путь к французскому паспорту. Геула - марокканская
еврейка. Она громко скандалит, едва что-то не так. Зато к семейным
обязанностям относится в высшей степени порядочно. Геула кормит
кошерно и обстирывает. Условия ктубы6 гарантировали жене удовлетворение
сексуальных потребностей. Геула жаждет. Жаль, что она тучна, как
и большинство евреек из Марокко. Без французского гражданства трахать
бы ее никто не решился б. Давида душит смех, когда Геула ложится:
щеки расползаются, едва затылок коснется подушки. Бока и ягодицы
тоже ползут и выглядят, как отработанные презервативы… Только смеется
он зря: если не восстановит Геула форму, то не видать Давиду вида
на жительство...
Бывает, что не до смеха. В спальне на видном месте красуется ктуба.
Геула требует любви.
- Смелее, сладенький мой…
Бывает грубее:
- Если болен - принимай лекарства!
У Геулы неуемный аппетит. Даже на блокпосту не было так страшно.
На исходе второго года неожиданно являются чиновники эмиграционной
полиции. Давида и Геулу раздельно допрашивают:
- Месье Давид, Вам двадцать три. Что вы в ней находите?
- Я извращенец, - морозит глупость Давид, - задать бабульке - мое
наслаждение.
- Понятно, месье,- без иронии соглашается клерк, - Какого цвета
зубная щетка вашей жены?
Раввин улыбается. Свидетели с улыбкой заверяют окончание брака.
Давид с заветным паспортом направляется в сторону русского центра
в Ле Бурже. Зайдя в соседнее кафе, Давид подсаживается к женщине,
заслонившейся газетой "Русская мысль".
- Девушка! Хотите натуральный французский паспорт через три года?
Давид успешно выковал из брачных отношений профессию. Однако женится
лишь на очень красивых, чем и зарабатывает. Через три года разводится
с еще не надоевшей женой. Давно не страшна эмиграционная полиция
- ее допросы несут приятное разнообразие.
- Месье Давид! Вы регистрируете четвертый брак за одиннадцать лет!
- Я нарушаю законы?
- Нет. Вы в поле нашего зрения, потому что жены - иностранки. В
чем причина последнего развода?
- Хочу иметь детей… Жена не беременела.
- Сочувствую, месье! Слушал запись старого допроса… Вы утверждали,
что любите "бабуль", однако последние избранницы очень
юны. Объясните…
- Хочется детей… - чтобы в ложь поверили, нужна капля правды. -
Брак - не только удовольствие. Хочется иметь детей.
На Песах и Суккот Давид летает в Израиль. Селится не в Иерусалиме
или Тель-Авиве, а в безопасном Цфате. Когда по кривой узкой улочке
идет молодая женщина в длинном темном платье с тремя или четырьмя
детьми, Давид испытывает чувство сожаления о растраченном времени.
Он мог бы быть счастливым, если бы красивая религиозная девушка
смогла бы прийти на первое свидание в кафе одетой в джинсы и облегающую
блузу, чтобы в сумочке у нее была русская газета, а в голове такая
же неопределенность, как у него самого.
|
